Динамика языковых процессов в визуальных СМИ (2003-2005 гг.)

В последние десять лет информационное поле визуальных средств массовой информации расширилось, в связи с чем изменился характер информационной нормы.
СМИ стремятся снять все ограничения: институционализированные (запрет на разглашение государственных тайн); конвенциональные (следование этическим нормам), в связи с чем расширились функции СМИ, изменился язык газет и журналов.
Нами были проанализированы лингвостилистические особенности текстов, опубликованных в региональной прессе (газетах «Сердало», «Ингушетия», «Грозненский рабочий», «Северный Кавказ», «Мысль»), в российских СМИ («Российская газета», журнал «Караван историй» и др.).
В процессе анализа использовалась информационная модель газетно-публицистического стиля. Например:
Информационная модель газетно-публицистического стиля
1. Типовая ситуация общения:
1) особый тип коммуникации – дистантный, ретиальный дискурс: передача сообщения индивидуально-коллективным субъектом массовому рассредоточенному адресату, неизвестному и неопределенному количественно получателю информации; обусловленность коммуникации социокультурной ситуацией и возможность вызывать изменение этой ситуации;
2) основные функции газетно-публицистического стиля:
а) информационная;
б) комментарийно-оценочная;
в) познавательно-просветительная;
г) воздействующая;
д) гедонистическая;
е) генеральная;
ж) эвфемистическая функция;
з) рекламная функция;
3) Основные задачи:
а) передача с помощью информационного поля и представленного репертуара тем того или иного объема фактов и событий реального мира; сообщение о положении дел, разного рода фактах и событиях;
б) комментирование фактов, их анализ и оценка;
в) пополнение фонда знаний читателей за счет передачи многообразной культурной, исторической, научной информации;
г) влияние на взгляды и поведение людей;
д) стремление развлекать, вызывать чувство удовольствия, отвечать эстетическим потребностям адресата;
е) создание и сохранение единства человеческой общности, связанной определенным видом деятельности;
ж) камуфляж, вуалирование различных явлений действительности;
з) намеренное искажение фактов;
и) реклама разнообразных товаров, услуг и т.п.
2. Стилевые черты:
1) страстность, призывность, экспрессивность;
2) конкретность, фактографическая точность.
2.1. Языковые средства:
А) средства, выражающие страстность, призывность, экспрессивность:
а) лексико-грамматические средства:
– эмоционально-оценочная лексика;
– распространенные обращения;
– обратный порядок слов (инверсия);
– побудительные предложения;
– восклицательные предложения;
– назывные предложения, рисующие живые картины;
Б) средства речевой выразительности:
а) вопросы различных типов:
– дубитация (ряд вопросов к воображаемому собеседнику);
– объективация (вопрос, на который автор отвечает сам);
– обсуждение (постановка вопроса с целью обсудить какое-либо решение или обнародованный вывод);
– риторический вопрос (экспрессивное утверждение или отрицание);
б) коммуникация (мнимая передача трудной проблемы на рассмотрение читателей);
в) парантеза (вставная конструкция с элементами авторской оценки);
г) риторическое восклицание (показное выражение эмоций);
д) умолчание (невысказанность части мысли, оформленная многоточием);
е) столкновение паронимов и парономазов;
ж) полиптотон (повтор слова в разных падежных формах в рамках одного предложения);
з) аппликация (вкрапление в текст общеизвестных выражений, как правило, в измененном виде);
и) сегментация (вынесение в начало предложения наиболее важной информации и превращение ее в самостоятельное предложение);
к) парцелляция (отделение точкой одного или нескольких последних слов);
л) эпифраз (присоединение, добавочное, уточняющее предложение или словосочетание);
м) сравнение;
н) тропы:
– метафора;
– каламбур (игра слов, основанная на одновременной реализации прямого и переносного значения слов);
– персонификация (перенос на неживой предмет функций живого лица);
– аллегория (буквальный смысл, указывающий на переносный смысл);
– метонимия (перенос имени с одной реалии на другую по логической смежности);
– синекдоха (перенос имени с целого на его часть и наоборот; синекдоха числа (указание на единичный предмет для обозначения множества и наоборот);
– антономазия (употребление имени собственного в нарицательном значении и наоборот с иронической целью);
– антифразис (употребление слов с оценкой, противоположной той, которая заложена в контексте);
– ирония (завышение оценки с целью ее понижения);
– мейозис (занижение оценки с целью ее повышения);
– сарказм (предельное выражение иронии);
– аллюзия (особый прием текстообразования, заключающийся в соотнесении создаваемого текста с каким-нибудь прецедентным текстом или фактом):
– литературные цитаты реминисценции;
– видоизменение цитат ученых, политиков и т.п.;
– библеизмы;
– цитаты из популярных песен;
– измененные названия фильмов;
– трансформированные крылатые выражения;
– названия произведений искусства;
п) окказионализмы;
р) полистилизм (использование средств, различных по стилевой принадлежности и нормативному статусу).
2.2. Языковые средства, выражающие фактографическую точность, конкретность:
– имена существительные собственные (имена, фамилии, географические названия и пр.);
– числительные;
– распространенные повествовательные предложения.
Сопоставление текстов 80-х гг. ХХ в. с текстами начала XXI в. позволяет высказать мысль о том, что, хотя основной целью дискурса в СМИ является ретранслирование информации различных типов, тем не менее в газетно-публицистическом стиле изменилось соотношение основных видов информации: предметно-логической (интеллектуальной, дескриптивной, объективной, концептуальной, фактуальной) и прагматической (оценочной, субъективной).
Если тексты 80-х гг. в основном выполняли информативную и воздействующую функции, нацеленные на идеологизацию общества, формирование у читателя коммунистических идеалов и определенного отношения к жизни социума, то в текстах конца 90-х гг. ХХ в. и начала XXI в. названные выше функции (воздействующая и информативная) дифференцировались, приобрели ярко выраженную экспрессивную окраску. Сформировался такой тип газетно-публицистического дискурса, в котором предельно расширяется информационная норма. Возможность сообщать обо всех фрагментах действительности не только изменила структуру газетно-публицистического стиля, но и актуализировала целый пласт языковых средств, находившихся до определенного времени на периферии информационного поля визуальных СМИ.
В приведенной выше модели указан достаточно обширный ряд языковых особенностей газетно-публицистического стиля, которые в рамках данной статьи невозможно подвергнуть детальному описанию. Однако в процессе анализа были выявлены лингвостилистические закономерности, имеющие принципиальное значение для рассмотрения языковых процессов в динамике. Остановимся на отдельных из них.
Одна из лингвостилистических особенностей газетно-публицистического дискурса последнего десятилетия – это глобальная авторизация газетного дискурса. Если в 80-е гг. структуру субъекта в массовой коммуникации можно было охарактеризовать по формуле «автор – редактор – цензор – идеологический демиург», то впоследствии эта структура разрушается. Субъект начинает совмещать роли автора и принципиала. «Субъект в современной массовой коммуникации не просто функционален – он выступает как личность со всеми особенностями ее менталитета, причем в структуре его целей все большую роль начинает играть стремление к самовыражению» [Виноградов С.И. 2001: 256].
На уровне языковых средств авторизация проявляется в чрезмерном субъективизме дискурса. Авторское самовыражение воплощается в гипертрофированном Я – дейксисе:
Я обычно делаю экскурс в 1991 год …; на мой взгляд…; Я не случайно веду речь вот в таком ключе; Я намеренно расставляю акценты на ответственности политических сил…; Разумеется, я не призываю никого к бунту; И я прекрасно понимаю, что именно эта страна…; Иллюзиями по этому поводу, правда, я себя не тешу; Я никого не призываю класть голову на плаху; Неоправданно затягивается …, как я уже отмечал…; Я бы даже сказал, что журналист – это не просто профессия, это – звание, если следовать тем принципам, о которых я сказал выше; Я призываю вас, коллеги, к профессиональной гордости и хочу заверить более молодых из вас, не успевших совершить ошибки: это безумное сладкое ощущение, когда ты можешь смело открыть любую газету из толстой подшивки и с чистой совестью прочесть любую статью под своей фамилией. [Вестник ЛАМ 2005, № 1: 26-27].
Процент дискурсивной активности местоимений первого лица ед. ч. составляет 0,63 %. Частотность авторского мы в именительном и косвенных падежах составляет более 0,5 %, что с точки зрения дискурсивной активности представляет собой довольно высокий процент словоупотреблений.
Свобода высказываний – примета времени. Она свойственна не только процитированной статье, но и другим источникам. Стремление к избыточной оценочности, вербальной раскрепощенности, порождающее ненормативное употребление языковых средств, внедрилось в публицистический стиль, пожалуй, сильнее, нежели пристрастие к Я – дейксису. Приведем ряд примеров, полученных методом сплошной выборки на материале текста, состоящего из двенадцати предложений: «Я даже не могла подумать, что очень компетентная комиссия может рассматривать…; В зале были очень известные… деятели культуры…; Однажды, присутствуя на очередном заседании английского парламента, среди очень известных политических лидеров Англии, Черчилль воскликнул: «Что я делаю среди них?»; И эта очень престижная награда обязательно дойдет до них; Сама церемония награды была очень волнующая…; Очень благодарна всем…» [Мысль 2005, № 2: 6].
Нуждаются ли данные примеры в комментариях? И да и нет. Нет потому, что статус подобных языковых средств «прозрачен». Да потому, что на смену идеологическим штампам пришли новые клише, порожденные предельной демократизацией средств массовой коммуникации постперестроечного периода. Несомненно и то, что авторизации газетно-публицистического дискурса способствовали три типа «свобод»: тематическая, ориентированная на описание и оценку любого фрагмента действительности; прагматическая, связанная с отсутствием внешней оценки; стилевая свобода, обусловленная преобладанием в тексте «слога» над «стандартом».
Отдавая себе отчет в том, что по причине сжатости излагаемого материала мы не можем описать весь инвентарь языковых особенностей, считаем целесообразным остановиться на характеристике употребления приставочных глаголов в визуальных СМИ.
Нами были проанализированы словообразовательные типы приставочных производных глаголов, встречающиеся как в местной прессе (газеты «Сердало», «Ингушетия»), так и в российских СМИ («Российская газета», журнал «Караван историй» и др.).
Дискурсивная активность словообразовательных типов приставочных глаголов в газетно-публицистическом стиле оказалось неравномерной:
в-/во- -1,3 %; вз-/вс-/воз-/вос- -1,9 %; вы- -9,8 %; до- -0,3 %; за- -10,1 %; из-/ис- -0,3 %; на- -1,9 %; над- -0 %; низ-/нис- -0 %; о- -2,6 %; об-/обо- -0,98 %; от-/ото- -2,9 %; пере- -5,2 %; по - -30,1 %; под-/подо- -1,9 %; пре- -1,3 %; пред-/предо- -0,6 %; при- -6,1 %; про- -9,5 %; раз-/рас-/разо- -4,6 %; с-/со- -2,6 %; у- -5,2 %.
Наряду с частотностью употребления производных глаголов, были описаны их структурно-семантические особенности. Использовав лингвостилистические модели СТ, мы проанализировали семантику глаголов, их словообразовательные особенности, стилистические окраски, взаимосвязь глаголов со стилевой структурой текста. Был определен перечень структурных схем предложений, в которых употребляются приставочные глаголы, разработаны формулы их семантизации, определены типовые речевые ситуации, актуализирующие употребление производной глагольной лексики. (Примечание: Система исследования производной лексики с использованием лингвостилистических моделей СТ описана автором в ряде работ: Лингвостилистическая абстракция как метод исследования, 2003; 2005; Информационные модели как основа описания языковых значений, форм, функций, 2004; Словарь лингвистических терминов, 2004; 2005 и др.)
Обращает на себя внимание то, что из текстов газетно-публицистического стиля выведена глагольная лексика, имеющая оттенки возвышенности, торжественности.
Наибольшее количество словоупотреблений отмечено с приставкой по- -30,1 %. При этом используются по преимуществу глаголы не с нейтральной, а с разговорной окраской: 1) Как-то осенью резко похолодало и подул сильный ветер (КИ: 135); 2) А сколько психоаналитиков повидала! (КИ: 4).
Активизировалась разговорная лексика, относящаяся к разным словообразовательным типам: 1) глаголы с приставкой вы-: вытащить, выдернуть, вышвырнуть; 2) за-: заявиться, закружиться, заночевать, заворчать, запрыгать, затолкать; 3) про-: прогореть, провести, пробормотать; 4) раз-/рас-: развести, расплескать, расхотелось, развеяться; 5) с-: спеть, станцевать, соскользнуть и др.
Удельный вес нейтральной глагольной лексики падает. На смену ей идут бытовизмы с разговорной окраской, вульгарными и прочими сниженными оттенками. Таким образом, разрушается нейтральная – базовая основа любого стиля, в том числе и газетно-публицистического.
И это не случайно. Текст как синергетическое целое, подвергающееся самоорганизации, чутко «реагирует» на все процессы, происходящие в языке и речи, в том числе, и на появление в нем иностилевых элементов.
Однако негативная направленность подобных процессов в визуальных СМИ может быть преодолена за счет использования стабилизирующих факторов: 1) нормализаторской деятельности; 2) повышения уровня культуры речи работников СМИ. Не последнюю роль может сыграть лексикографический «бум», возникший в конце ХХ – начале ХХI вв.

Источники
1) Вестник ЛАМ, 2005, № 1.
2) Грозненский рабочий, 2003; 2004.
3) Ингушетия (газета), 2003; 2004.
4) Караван историй, 2003.
5) Литературная Ингушетия, 2003.
6) Мысль (газета), 2005, № 2.
7) Российская газета, 2003; 2004.
8) Северный Кавказ, 2003; 2004.
9) Сердало, 2003; 2004.