ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ. Концепция языковой личности в отечественном языкознании в свое время разрабатывалась акад. В.В. Виноградовым. Затем наиболее детально она была отрефлектирована Ю.Н. Карауловым. (См: Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. /Отв. ред. член-кор. Д.Н. Шмелев. – М.: Наука, 1987. – 263 с.). Структура языковой личности может рассматриваться как совокупность трех уровней. А именно: 1) вербально-семантический уровень, лексикон личности, понимаемый в широком смысле, включающий также фонд грамматических знаний личности; 2) лингвокогнитивный, представляющий тезаурус личности, в котором запечатлен «образ мира», или система знаний о мире; 3) мотивационный, уровень деятельностно-коммуникативных потребностей, отражающий прагматикон личности: систему ее целей, мотивов, установок и интенциональностей. Единицы, используемые языковой личностью на том или ином уровне, различны, а значит, различны их форма, значение, функции, их лингвостилистическая направленность. Лексикон ориентирован на раскрытие «ближайших» значений. Если мы возьмем термины лингвостилистики, культуры речи, лингвистики текста, производную лексику, рассматриваемую на основе схем и моделей СТ, то увидим, что семантика этих единиц оказывается вторичной, производной по отношению к знаниям о мире (дальнейшим значениям). На лексическом уровне они все замыкаются в зоне ближайших значений, обусловленных контекстом. На первое место выступает семантика, пропущенная через призму текстов. Если семантика, представленная на первом уровне, довольствуется идентификацией, опознанием, «узнаванием» вещи, то знания о мире ориентированы на деятельность, действия с вещью. Однако, современные исследователи (философы, лингвисты), рассматривая когнитивную функцию языка, а также лингвокогнитивный уровень личности, останавливаются на способах концептуализации мира, оставляя в стороне эмоционально-оценочный компонент речи. Отсюда неадекватный, поверхностный анализ экспрессивной лексики и других языковых средств, связанных с эмоционально-оценочными компонентами различных стилей. Словоцентристский подход к изучению языка, который неизбежно отбрасывает нас со второго уровня на первый – низший уровень, лишает возможности учитывать ситуацию общения. Слова, вырванные из контекста, создают искаженную «языковую картину мира». И это вполне закономерно, если представить, что семантика на первом уровне хранится в объективированном виде, при переходе же ее к субъективации, когда совокупность слов усваивается пользователем, способом существования семантики становится квазисистематизированная вербальная сеть. В «сети» каждое слово или его значение связано со всеми другими, в результате чего размывается семантика того или иного слова. Наступает некое состояние предсистемности, когда вербально-семантическая сеть с ее «предсистемностью» и размытостью кажется необозримой, бесконечной, не поддающейся осмыслению. Способы квантования вербальной сети могут возникнуть стихийно или осознанно в случае целенаправленного обучения на втором – субъективном уровне, где приемы квантования основываются на актуализации, выведении на уровень сознания отдельных фрагментов, участков сети. Тезаурусный уровень организации языковой личности включает знания, которые могут отличаться неравномерностью, поэтому и способы упорядочения единиц тезауруса совсем иные, нежели на уровне лексикона. Принцип организации единиц здесь не сетевой. Он может проявлять тенденцию к логико-понятийной упорядоченности, с одной стороны, а с другой стороны, может быть иерархически-координативным, синтезирующим в информационных моделях значения, формы, функции при помощи законов отношений, а не при помощи генерализации, основанной на родо-видовой абстракции. Вся совокупность единиц тезауруса развертывается из одной точки, из вершины (или нескольких вершин). Такие пирамидоидальные фигуры могут быть представлены информационными моделями функциональных стилей, стилистически дифференцированных текстов, коммуникативных качеств речи, схемами и моделями СТ, компоненты которых неоднородны, скорее всего они разнородны, как анизотропно само когнитивное пространство, заполненное различными единицами. Кроме укрупненных лингвистических единиц, представленных информационными моделями и текстами, здесь могут быть и просто слова, приобретшие статус обобщения, символа, и научные понятия, и образы, и картины, и осколки фраз, и сценарии, и др. единицы. Поскольку в информационные модели и функционально-стилистический инвариант, лежащий в основе соответствующих модификаций, различные компоненты вводятся через законы отношений, то мы можем вполне обоснованно говорить о неоднородности их структуры, которая не является свойством со знаком «минус», а наоборот, вытекает из самой природы лингвостилистической абстракции. Так, в информационную модель функционального стиля включены три основных компонента по абсолютно разным основаниям: типовая ситуация общения описана на основе экстралингвистических факторов, стилевые черты составляют стилевую структуру текста, языковые средства систематизированы на основе типовой ситуации общения и стилевой структуры текста, при этом языковые особенности непосредственно связаны со стилевыми чертами и опосредованно с типовой ситуацией общения – случай, когда мы можем пронаблюдать начало языковых процессов, приводящих впоследствии к явлению, названному «превращенной формой». Анализ лингвостилистических информационных моделей, текстовых, ортологических и др., подтверждает мысль о том, что, в отличие от вербальной сети, где связи между лингвистическими единицами однозначны, на когнитивном (тезаурусном) уровне преобладают не прямые отношения, а выводное знание, вероятностные зависимости. Если вербальная сеть имеет тенденцию к разбуханию, обладая свойством «дурной бесконечности», то единицы тезауруса как бы нацелены на минимизацию, сжатие, компрессию, качественное упрощение самих элементов, хотя при этом структура информационных моделей может постоянно усложняться, наращивая типы отношений, структуру в целом. На третьем, высшем уровне – уровне прагматикона – единицы обусловлены коммуникативными потребностями личности. Конечно, число потребностей может быть потенциально бесконечным. Очевидно, здесь следует принять за основу те типы коммуникативных потребностей, которые выделяются в лингвистике: 1) контактоустанавливающая; 2) информационная; 3) воздейственная. По существу коммуникативно-деятельностные потребности личности – это основные единицы мотивационного уровня. Однако при этом необходимо определить их лингвистические корреляты. Ю.Н Караулов в качестве коррелятов коммуникативно-деятельностных потребностей рассматривает образы прецедентных текстов. Но можно было бы ограничиться текстами, если бы речь шла только об обыденном уровне сознания. Между тем обращение к стилистике, культуре речи, теории текста предполагает определенный уровень подготовки, поэтому здесь в качестве коррелятов коммуникативно-деятельностных потребностей личности мы рассматриваем информационные модели, являющиеся комплексными лингвистическими единицами: 1) трехкомпонентные модели функциональных стилей и стилистически дифференцированных текстов; 2) шестикомпонентные модели коммуникативных качеств речи; 3) многомерные схемы и модели словообразовательных типов (СТ
