Иноязычная лексика как средство иронии и самоиронии в текстах Д. Донцовой

В одной из работ, опубликованных на страницах журнала «Lingua-universum», уже анализировалась иноязычная лексика.
Необходимо отметить, что ее рассмотрение с разных позиций весьма перспективно не только для описания структурно-семантических особенностей текстов Д. Донцовой, но и для осмысления процессов, происходящих в современном русском языке в последние 10-15 лет. Однако, отдавая себе отчет в том, насколько тема перспективна, в данном случае мы остановимся на характеристике иноязычной лексики как средства иронии и самоиронии.
Понятие ирония трактуется по-разному. Например, в «Новейшем словаре иностранных слов и выражений» зафиксированы следующие значения: «Ирония 1) тонкая скрытая насмешка – отрицание или осмеяние, притворство, облекаемые в форму согласия или одобрения; 2) стилистический оборот – выражение насмешки или лукавства посредством иносказания, когда слово или высказывание обретает в контексте речи смысл, противоположный буквальному значению или отрицающий его; 3) вид комического, когда смешное скрывается под маской серьезного и таит в себе чувство превосходства или скептицизма; противоп. – «юмор» [НСИСВ 2002: 357].
В целом ирония представляет собой завышение оценки с целью ее занижения. В этом случае ей противоположен мейозис, ориентированный на занижение оценки с целью ее повышения.
Необходимо отметить, что в иронических детективах Донцовой встречаются различные виды иронии, переходящие то в юмор, то в откровенную сатиру. При этом ирония может приобретать форму мейозиса, оставаясь при этом по сути своей иронией.
Рассмотрим ряд примеров, выделенных в процессе картографирования иноязычных слов (на материале иронического детектива «Муха в самолете»).
Иронический тон задается сразу же – с первых строк, когда Виола Тараканова, то бишь писательница Арина Виолова начинает рассуждать о неприятностях, которые «никогда не приходят внезапно. Добрая судьба всегда посылает нам предостережения, иногда завуалированные, в виде вещих слов или странныхх предчувствий, либо откровенно прямые, но большинство людей просто не понимают, что Мойры их решили предостеречь, и отмахиваются от этих знаков, словно от назойливых мух» [Донцова 2005: 6]. Иноязычное слово Мойры, использованное в прямом значении (в греч. мифологии три дочери Зевса и Немезиды богини судьбы), тем не менее используется автором как средство самоиронии героини романа, пренебрегшей всеми знаками и отправившейся в издательство.
Героиня, не успев оправиться от очередного приключения, вновь и вновь попадает в тупиковые ситуации, из которых, как ей иногда кажется, нет никакого выхода.
Потерпев, как потом оказалось, мнимое фиаско в издательстве «Марко», Виола решила временно поработать Снегурочкой. Сцена, где ей подбирают обувь, откровенно иронична, впрочем, как и все сцены романа, в которых действует главная героиня. Сапожки Снегурочки оказались Виоле малы.
«– Дайте ей вон те боты, – велел Вася, показывая пальцем на безобразно большие белые штиблеты. – Они точно на ее лапы налезут.
– Это обувь от костюма покемона, – задумчиво протянула администратор.
– Однофигственно, – буркнул Вася, – покемон, Шрек. Белоснежка, семь гномов, лишь бы белое на ногах. Эй, внучка, влезай в чувяки и тронулись» [Донцова 2005: 22].
Интересно, что обувь Снегурочки в данной речевой ситуации номинируется по-разному: сапожки, боты, обувь покемона, штиблеты, чувяки. Все зависит от того, с позиций какого героя называется обувь. Соединение в одном абзаце разных средств номинации порождает комический эффект.
Не менее комична ситуация, в которой Вася и Виола оказались, попав в шикарный загородный дом, обставленный с роскошью дворца. Сразу же в первом абзаце третьей главы автором представлены все персонажи, участвующие в розыгрыше с оленями.
«Молоденькая блондинка – мама сверкала бриллиантами, коротко стриженный папа благоухал французским парфюмом. Еще в апартаментах присутствовали пара гориллообразных охранников и мальчик лет семи, ради которого и затевался всеь сыр-бор» [Донцова 2005: 27].
Ограниченная мама, жена нового русского, характеризуя своего сына, пытается говорить на языке элиты.
Между тем ее жесты, манера говорить, набор лексических единиц, употребляемых ею, находятся в полном противоречии: а мама, заламывая руки, затараторила: – Костик такой чувствительный, ранимый. Боже, у него будет стресс, вы уж постарайтесь» [Донцова 2005: 27].
Иноязычное слово стресс входит в явное противоречие не только с речевым фоном, на котором оно появилось в тексте, но и с реальной ситуацией.
Костик – мальчик лет семи, он же чадо, он же паренек, пацан, который навряд ли подвержен каким-либо стрессам.
Коротко стриженный хозяин, благоухающий французским парфюмом, на поверку оказывается невежественным новым русским не только с криминальным прошлым, но и с криминальным настоящим. Его речевая характеристика, его поведеие, отношение к людям типичны для человека его круга, живущего в мире преступных страстей. Переход от нейтральных выражений к откровенно вульгарным, от вежливого поведения к преступному и наоборот, позволяют создать образ не только ироничный, но и в достаточной мере зловещий: 1) Сайгаков ща сделают, ты главное, изобрази, что на них прискакал; 2) А ну, валите во двор; 3) Не выжучивайся, садись!; 4) Хорош кривляться, на вот, возьми деньжат; 5) А тело куда денем?
Пара гориллобразных охранников также обозначается в тексте с помощью различных номинаций: охранники, секьюрити.
В диалоге, где один из охранников предлагает хозяину свои услуги, используются и та, и другая лексемы:
– Сергей Петрович, можно я его пристрелю? – подал голос секьюрити.
– А тело куда денем? – зудумчиво поинтересовался папа.
– Так, в ливневую канализацию сунем, – деловито предложил охранник, – там пять метров глубина, еще и девка уместится, вместе с машиной. Я вздрогнула. Вася начал икать.
– В ливневую не надо, – вмешалась мама, – там уже забито, лучше в овраг свалить.
Ирония переходит в черый юмор. Герои как бы балансируют между жизнью и смертью. Верит ли читатель в возможность убийства? Но это уже совсем другой вопрос. Он верит и не верит. Он привык к эстетике иронического детектива, поэтому он знает, что по законам жанра убийства пока не будет. Действие пока в стадии развития.
Возвращаясь к проблеме использования иноязычной лексики, необходимо отметить, что ее введение в текст позволяет более детально описать героев, дать их речевую характеристику, изобразить манеры, указать на противоречие в поведении. Иноязычная лексика служит одним из средств создания иронии и самоиронии в иронических детективах Дарьи Донцовой.

Список литературы

Жеребило Т.В. 2005 – Словрь лингвистических терминов: Назрань: Пилигрим, 2005. 376 с.
Новейший ... 2002 – Новейший словарь иностранных слов и выражений. М.: Аст; Мн.: Харвест, 2002. – 976 с.

Источники

Донцова Д. 2005 – Муха в самолете: Роман. М.: Эксмо, 2005. 384 с. (Иронический детектив).